1x30

[valvert]

Модерн!АУ. Писатель Жан Вальжан живет напротив полицейского участка, и в окно часто видит проводящего дни и ночи на работе инспектора Жавера. В силу профессии он начинает задумываться об этом человеке, придумывать его характер и историю его жизни, из чего складывается сюжет новой книги. И все бы хорошо, но искушению познакомиться лично слишком сильно.

Вопрос: ?

1. хочу!		23	(100%)
Всего:		23

@темы: фест

Comments

[Гость]

1

- Отец, ты снова не спишь,- в голосе девочки звучал мягкий укор.- Уже третий час.
Жан Вальжан виновато улыбнулся. Козетта всё ещё сохраняла милую сердцу каждого родителя детскую неуклюжесть, но обещала вырасти в красавицу. Мать гордилась бы ей, расчёсывала бы её золотые кудри, наряжала бы в платья с оборками. Жан почувствовал укол совести: имел ли он право лишать малышку беззаботного детства и, что важнее, лишать правды?
- Прости, милая. Я разбудил тебя?
- Нет,- Козетта потянулась,- но я волнуюсь за твоё здоровье. Ты вымотан, отец. Дай себе отдохнуть.
Жан покачал головой. Он был обязан дописать книгу в срок… хотя бы начать писать, если уж на то пошло. Другой бы сказал, что у него пропало вдохновение, но то были бы неверные слова – вдохновения у Вальжана хватало, не было героя. А без героя сюжет рассыпался, как карточный домик, детали сливались в грязно-серую мешанину, а остальные персонажи наотрез отказывались взаимодействовать. Откуда же взять Вергилия, который поведёт читателя по лабиринту людского горя?
Жан неловко встал из-за стола и подошёл к окну, взглянул на ночной город. Место, что и говорить, они выбрали неудачно – напротив полицейского участка, и каждый раз, уходя из дома, он думал о том, что случится, если из камеры вырвется преступник, а его не будет рядом, чтобы защитить Козетту. Однако уединённость дома играла на руку Вальжану: здесь никто не обращал на него внимания. Он в тени, а значит, в безопасности.
Взгляд Жана лениво скользил по тёмным кронам деревьев, мучительно-красным фонарям, чёрным провалам окон. В одном из них, несмотря на поздний час, горел свет, и при виде сидевшего за столом человека писатель понял, что нашёл героя.
Лицо мужчины с жёсткими чертами, освещаемое снизу настольной лампой, производило почти демоническое впечатление, усиливаемое старомодными бакенбардами и падавшей на глаза неухоженной чёлкой. Тёмно-синяя форменная рубашка оттеняла впадины глаз, а выражение хмурой сосредоточенности говорило о том, что полицейский занят чем-то важным. Возможно, обрабатывает протокол допроса, или что там ему положено делать?
Жан вернулся к столу и, не обращая больше внимания на Козетту, начал повествование так: «В старом парке притаилась беседка, обшарпанная, похожая на заброшенную карусель…»
Почему раньше он не замечал этого полицейского? Слова, так долго толпившиеся в очереди, теперь текли ровным потоком, принося желанное чувство освобождения. Когда у новоявленного Вергилия закончилась смена, Вальжан поставил последнюю точку в первой главе.

[Гость]

2

Жан придумал биографию полицейского с нуля. В мире его книг не было место счастливым, так что он предоставил герою медленно сходить с ума от бессонницы, подобной той, которой страдал он сам. Переплетая причудливой вязью сон и явь, он отправил своего Вергилия в странствие по лабиринту памяти, создавая мозаику печальных воспоминаний, порой грязных, порой возвышенных. Он кропотливо выращивал образ, как выращивают бонсай: здесь обрезать ненужные подробности, там позволить расцвести пышным цветом детским комплексам. Поначалу всё шло неплохо, но, чем ближе роман продвигался к развязке, тем яснее становилось, что из лабиринта одиночества нет иного выхода, кроме суицида. Убивать нового героя Жан не хотел, у него уже были далекоидущие планы на этот образ; посему он отложил рукопись в ящик, запер его, достал новую стопку бумаги и начал заново.
Положим, он был неправ. Герою такого типа подобает быть не пациенсом, но агенсом, неудержимой силой, которой, как ураганом, можно лишь любоваться издалека – или погибнуть в его объятиях. Конечно же, он не должен быть человеком, с такой пластикой, с таким лицом! Куда логичнее сделать его ангелом, не меланхоличным красавцем эпохи Возрождения, а воплощённым правосудием с пылающим мечом (на данный образ определённо повлияла подсмотренная сцена, доказавшая, что с дубинкой полицейский управляется не хуже, чем с пером). От его рук исходит запах железа, следы от его хватки остаются на долгие недели. Его глаза, пустые и тёмные, словно двери в покинутый храм, устали видеть беззаконие. Он был поставлен над людьми свидетелем, но не судьёй, созерцал калейдоскоп человеческих страстей и пороков, вынимал из сточной канавы трупы нежеланных детей, чувствовал смрад дыхания скряг и пьяниц. Глаза ангела становились всё тусклее, и в финале цикла новелл он смотрел с крыши самого высокого здания города на мирскую суету. Похоже, героя придётся убить.
Как бы Жан ни пытался спасти полюбившегося персонажа, тот с редкостным упорством проявлял своеволие и оказывался на краю гибели. Цыган, полюбивший Деву Марию и зачахший от тоски; художник, уступивший брату-близнецу свою жизнь; врач, сгнивший заживо от проказы – герой хотел умереть. Жан в который раз закрыл рукопись в ящике стола, привычно взглянул на полицейского. А может, он зря старается? Может, мужчина в окне напротив на самом деле – зауряднейшая личность? Словно почувствовав сомнения Жана, тот поднял голову, и писатель отступил в тень, сражённый мрачным всезнанием в глазах ангела.

[Гость]

3

Жавер не выдержал и посмотрел в ответ. Старуха Жаклин, сдававшая комнату в крайне непопулярном квартале, наконец-то нашла жильцов, потрёпанного жизнью мужчину лет сорока семи и бойкую девчушку-подростка, явно недовольную выбранным отцом местом (если, конечно, это на самом деле был её отец). Проверив личность новоприбывшего, Жавер убедился, что Эфрази действительно является дочерью Жана Вальжана, автора нескольких довольно известных романов в жанре хоррор. Неудивительно, что он скрывается – за ним, должно быть, гонятся разъярённые праведники и невменяемые фанаты. Фамилия, впрочем, показалась Жаверу знакомой не только из сводок новостей, и, порывшись в памяти, он вспомнил мужчину с воспалёнными глазами, разыскивавшего свою жену – как выяснилось позднее, погибшую в автокатастрофе. Верно, у него осталась маленькая дочь с облаком светлых волос и потерянным взглядом. Надо же, довелось встретиться спустя столько лет…
Писатель проявлял к его скромной персоне озадачивающий интерес. У Жавера мелькнула мысль о слежке, но он отбросил её как несостоятельную – для принадлежащего к криминальным кругам человека Вальжан, как выразился бы стажёр Грантер, слишком палился. Последний и, собственно, единственный раз на него так пялилась соседка по парте в средней школе. Странная была девочка.
А писатель всё смотрел, и на лице его сомнение сменилось радостью, торжеством, отвращением и вновь сомнением. Жавер не стал бы записывать создателя откровенно нездоровых книг в маньяки, напротив, был уверен – человек, чей разум полон мертвецов, не стал бы совершать убийство в реальности; зачем возиться с неподатливой плотью, когда можно мучить дух? Однако столь неотвязное внимание заставляло полицейского чувствовать себя героем низкопробного ужастика. Жавер уже готов был заявиться к соседу с вопросом, что тот углядел в окне участка, лишь бы выпутаться из паутины молчаливого взгляда. Но именно тогда, когда его терпению пришёл конец, он заметил наблюдавшего за наблюдателем.
Предположительно женская фигура неподвижно стояла среди теней, почти сливаясь с грязной стеной. Она запрокинула голову, не сводя глаз с окошка Эфрази, не обращая внимания на хлещущий дождь. Драный тёмный пуховик с надвинутым на лицо капюшоном, стоптанные ботинки и брюки не по размеру наводили на мысль о бродяжничестве. Что-то в ней настораживало. Жавер пожал плечами и вышел в ночь.
- Что Вы здесь делаете?
Женщина вздрогнула, когда к ней обратился невидимка, поспешно обернулась, готовая к бегству, но, увидев форму, расслабленно опустила плечи.
- А, ты здешний полицейский. Хорошо. Ты-то мне и нужен.
- Вы не ответили на мой вопрос.
- Сейчас отвечу, уважаемый, на всё отвечу. Пусти в участок погреться, а? Замёрзла, сил нет!- прокаркала женщина.
В помещении бродяжка сняла пуховик, и Жавер подавил восклицание удивления. За годы службы в полиции он повидал немало, но дама выглядела исключительно уродливо. Её лицо и руки покрывали страшные ожоги, сплошь белёсые рубцы на красной коже. От носа осталась обнажённая кость, сгоревшие губы открывали взору зубы, точно ощеренные в оскале. Покрасневшие глаза, веки без ресниц, редкие русые волосы, напоминавшие паклю, и хриплый голос довершали впечатление.
- А ты смелый,- женщина дёрнула уголком рта, силясь усмехнуться.- Верь – не верь, раньше я была красавицей. С дочкой не сравнить, конечно, и всё же какие у меня были волосы! А кожа какая, лепесток розы, да и только! Но теперь вся моя красота у дочки. Обнять бы её хоть раз.
- Что случилось с Вашей дочерью?
- Её похитили, а меня убили. Но я выжила, а знаете, почему? Потому что не могла умереть, не попрощавшись с моей ненаглядной. Её фотография была прикреплена к зеркалу в машине, и я успела забрать её, когда выбиралась из огня. Знаете, как заживают ожоги? Будто огонь под кожей разгорается! А каково отдирать пропитанные гноем бинты! Но я всё пережила ради моей славной девочки. Вот, взгляните,- она протянула Жаверу обугленную по краям фотографию.
С кусочка матовой бумаги ему широко и радостно улыбалась малышка Эфрази.
- И Вы утверждаете, что знаете виновного?
- Да, знаю. Я видела его. Он захлопнул дверь перед моим лицом, а потом столкнул машину с обрыва. Она перевернулась, я не могла выбраться, из повреждённого бака капал бензин. Я слышала, как шуршал гравий под его ногами. Он зажёг спичку, сказал «Эти камни при трении высекают искры» и бросил горящую спичку в лужицу бензина. Я поняла, что он хочет сделать вид, будто это – несчастный случай. Я кричала, звала на помощь, но кругом никого не было, а он ушёл. Огонь быстро проник в салон, и я очутилась в аду. Это сделал мой муж,- закончила она с ужасающей простотой.- А теперь идите и арестуйте его.
В участке стало очень тихо.
- Вы понимаете, что это серьёзное обвинение?
- Да. Но ведь и дело серьёзное, правда? Он думал, я умерла. Закопал пустой гроб, нарядил дочку в чёрное. А я зализывала раны и следила за ним, думая, что бы предпринять. Он заметил меня и увёз Козетту! С тех пор он постоянно переезжает, а я следую за ним по пятам. Это несложно – мне теперь немногое нужно, а он оставляет следы. Он нынче знаменитость, продаёт свои кошмары. Надеюсь, они снятся ему каждую ночь.
- Сперва, мадам, я должен поговорить с подозреваемым. Прошу Вас подождать в камере, для Вашей же безопасности.
Как ни странно, Фантина (кажется, так её звали?) покорно позволила себя запереть. Жавер посмотрел на часы, покачал головой – время для визитов было неподходящее, – и направился к дому напротив. Не так, совсем не так он хотел бы зайти в ту квартиру.

[Гость]

5

- Отец!- воскликнула Козетта, увидев чемодан.- Неужели мы снова переезжаем?
- Нет, милая, только я. Ты уже достаточно взрослая для того, чтобы вести самостоятельную жизнь, и я не буду тебе мешать.
- Спасибо,- растерянно произнесла Козетта.- Но куда ты уедешь?
- Не волнуйся. Я буду рядом, милая, всегда рядом с тобой.
Чует моё сердце, не этого хотел заказчик, но что уж теперь.

[Гость]

4 не спрашивайте

- Нет, ты никуда не пойдёшь.
- Отец, мне почти пятнадцать!
- А на часах почти одиннадцать. Марш в комнату.
- Отец, я уже взрослая. Я сумею себя защитить. И потом, со мной будут друзья.
Жан виновато опустил взгляд. Он не мог позволить Козетте выйти на улицу, потому что был почти уверен, что увидел Фантину.
- Тебе нужно выспаться. Завтра мы уезжаем.
- Что, опять? Отец, я не знаю, от чего ты постоянно бегаешь, но это не выход!
- Иногда бегство – единственный выход.
- Чушь,- отрезала Козетта.- Я ухожу, и ты меня не остановишь.
Жан слышал, как звякнула щеколда, Козетта распахнула входную дверь, ойкнула и пролепетала:
- Д-добрый вечер.
Жан поспешил выйти в коридор. На пороге возвышался полицейский, терпеливо дожидаясь приглашения войти. При виде Жана он в два шага преодолел расстояние между ними, пожал руку (пальцы, как и ожидал писатель, оказались холодными и сильными) и сухо представился:
- Жавер, заместитель шерифа. Прошу прощения за вторжение в столь поздний час, но дело не терпит отлагательств.
- Козетта,- ледяным тоном проронил Жан,- ты можешь идти гулять с друзьями.
- Но…
- Немедленно.
- Ох, папа. Арестуйте его, пожалуйста, временами он совершенно невыносим!
Козетта сказала последнюю фразу уже в дверях и ушла, не заметив грустной улыбки отца.
- Простите её, моя дочь вступает в трудный возраст.
- Нелегко было воспитать её без матери, не так ли? Полагаю, Вы уже догадываетесь о цели моего визита?
- Д-да, я полагаю, всему виной Фантина, она снова меня нашла… Почему именно сейчас, я так запутался… Послушайте, я всё объясню,- Вальжан подавил растерянность и заговорил яснее,- я действительно убил свою жену – точнее, попытался. Мы были счастливы, мы любили друг друга, и, когда родилась Козетта, Фантина была вне себя от радости. Чем старше становилась дочка, тем безумнее становилась мать. Я начал замечать отклонения в её поведении. Она часто говорила, каким горем будет, когда Козетта вырастет, повторяла, что ей стоило бы оставаться маленькой девочкой вечно. Фантина начала угрожать друзьям дочки, заперла её в доме и никуда не выпускала, даже в школу. Козетта плохо помнит то время, на её счастье. Однажды ночью я проснулся и увидел сквозь дверной проём, что жена стоит у кровати дочки с подушкой в руках. Мне стало ясно, что жизнь Козетты в опасности, Фантина обезумела. Я предложил ей прогуляться, чтобы поговорить с ней, не тревожа покой дочери, предложить лечиться. Она взбесилась, иначе не скажешь, – кричала, что я украл её золотко, наговорила много… всякого. Я понял, что она не успокоится, пока не добьётся своего, и закрыл её в машине.
Жавер растерянно внимал рассказу. Что ему было делать? С одной стороны, взывающая об отмщении мать, претерпевшая муки ада; с другой, отец, желавший защитить дитя. Кому поверить? Зелёным выпускником Жавер, впервые осмелившись поднять глаза к небу, поклялся, что станет преданным служителем закона, но сейчас закон требовал жертву.
- Вот что,- чрезмерно резко начал полицейский,- я вижу два выхода из создавшейся ситуации. Первый: я начинаю официальное расследование, Вас обвиняют в покушении на убийство, Вы отправитесь в тюрьму, а дочь останется с Фантиной или, в случае её недееспособности, будет отправлена в детский дом. Второй: эксперты проверят психическое состояние Вашей жены, я смягчу Вашу вину, Фантина отправится в клинику, а дочь ничего не узнает.
- Делайте так, как считаете нужным,- простонал Жан.
- Первый вариант справедливый, второй,- Жавер поискал подходящее слово,- гуманный. Прежде чем я склонюсь к одному из них, позволю себе спросить: зачем Вы следили за мной?
Жан часто заморгал, пытаясь вернуться в реальность.
- Ах, это! Понимаете, я пишу книгу и хотел сделать Вас главным героем, но никак не мог уловить сути Вашего характера.
- Надеюсь, до конца книги я добираюсь целиком?
- Зависит от выбора сюжета,- серьёзно ответил Жан.
Фантина встретила Жавера радостным возгласом, но, присмотревшись, замолкла.
- Так где же он? Вы пошли арестовать моего мужа, где он? Я хочу видеть его! Я хочу видеть мою дочь! Пустите меня к ней!
- Сожалею, но это невозможно.
- Что? Так он и Вас околдовал? Вот ведь, как ему только это удаётся! Ему все верят, понимаете, все думают, что он славный и хороший. А он пользуется этим. Моя дочка, моя милая девочка растёт рядом с ним, и однажды он выдаст её замуж за какого-нибудь самодовольного хлыща! Уж я бы не допустила такого, я бы этому мерзавцу сердце из груди вырвала, но Козетту не отдала!
Жавер отвернулся от бесновавшейся женщины и набрал знакомый номер.
- Жавер. Добрый вечер. Да, психиатрическое освидетельствование. Да, срочно.

[Ниротэн]

там позволить расцвести пышным цветом детским комплексам. Поначалу всё шло неплохо, но, чем ближе роман продвигался к развязке, тем яснее становилось, что из лабиринта одиночества нет иного выхода, кроме суицида.

ЖВЖ почти такой же добрый, как Гюго ))

Очень интересно, дорогой автор, временами на Сайлент-Хилл чем-то похоже: обезумевшей и обгоревшей Фантиной, наверное О__о И атмосфэра такая мрачная-мрачная!
А продолжение будет ) ?

не заказчик.

[Гость]

ЖВЖ почти такой же добрый, как Гюго ))

Я о нём думала в этот момент.

Очень интересно, дорогой автор

Уии, спасибо. А то я волновалась.

временами на Сайлент-Хилл чем-то похоже: обезумевшей и обгоревшей Фантиной, наверное О__о

Внезапно. Но правда похоже.

А продолжение будет

Ну, нет, наверное. Не удаётся мне счастливая повседневность.

[Гость]

автор, так жаль, что вы не собираетесь писать продолжение!
завязка интересная, и ее можно было бы не менее интересно развить
спасибо вам за исполнение, я, честно, сама слабо представляла, что хотела
еще раз спасибо!

заказчик

[Гость]

автор, так жаль, что вы не собираетесь писать продолжение! завязка интересная, и ее можно было бы не менее интересно развить

А ведь изначально мне представился ЖВж, строчащий эротические романы. Или вовсе комиксист а-ля "У монстра должны быть зубы побольше". А ещё я подумывала сделать его Честертоном.
Но писатели, надо сказать, один из моих давних кинков, так что и Вам спасибо.

[Гость]

Извините, тут уже есть отличное исполнение. Но как раз поэтому я и решилась выложить свою беспомощную фигню – есличо, у заказчика есть уже исполнение.

Исполнение 2: 1/?

Всё затеяла Козетта – ему самому никогда бы и в голову не пришло потащить свою рукопись в издательство. Он даже и не показывал её никому – писал себе потихонечку в толстую кожаную тетрадь, потом через некоторое время перечитывал и радовался, как складно у него выходит. Но как-то раз он, вернувшись с работы, застал Козетту за чтением этой самой его тетради.
- Папочка, это же так интересно! – воскликнула она. – Я уже сто лет ничего такого интересного не читала! Давай, отнесём её в издательство?
- Что ты выдумываешь, никто это читать не будет, - сказал Жан Вальжан и хотел отобрать у неё тетрадь, но она не дала – сказала, что хочет перепечатать для себя на компьютер.
А через пару дней к делу подключился полковник Понмерси. Пожалуй, полковник был единственным, кого Жан Вальжан мог бы назвать другом – они сошлись потому, что оба были отцами-одиночками, любили своих отпрысков больше жизни и отличались лёгкой старомодностью. Да и потом, трудно было им не сойтись, раз Козетта и Мариус через пару дней знакомства стали неразлучны.
Так вот, полковник зашёл, чтобы забрать Мариуса и поболтать с Жаном Вальжаном, и первое, что он сказал, было:
- Дружище, книга потрясающая!
Жан Вальжан в тот момент, нацепив на руку кухонную рукавицу, снимал с плиты кипящий чайник. От неожиданности он чуть не уронил его себе на ногу.
- Какая книга? – уточнил он, разливая кипяток в чашки.
- Так ваша же! Про доктора! Мне Мариус распечатал, - зычным командным голосом объявил полковник. Высоченный, крупный, он занимал чуть ли не половину маленькой кухни. Благодушно фыркая и попивая горячий чай, он разъяснил, что Козетта недавно прислала Мариусу на электронную почту книжку, такую интересную, что он, полковник, несмотря на все свои старания, не смог уложить сына в кровать, пока тот книжку не дочитал до конца. На следующий день Мариус распечатал книгу на принтере, и полковник сам взялся её читать, и так увлёкся, что, читая в автобусе, проехал свою остановку и доехал до конечной.
- Такой правильный мужик, этот ваш доктор, вроде нас с вами, - говорил полковник. – Несите в издательство, Вальжан! Это ваш долг по отношению к обществу. Вы не имеете право лишать общество такой прекрасной книги.
Жан Вальжан не думал, что его книга такая уж прекрасная, но полковник настаивал – если он вбивал себе что-нибудь в голову, переубеждать его было – всё равно, что пытаться остановить несущийся паровоз голыми руками. Козетта просила, полковник настаивал. И в конце концов, Жан Вальжан решился попробовать. Он отнёс распечатанные листы в издательство.
Через пару дней ему позвонили и бойкая девушка – наверное, секретарь – объяснила, что они не могут напечатать его книгу.
- Понимаете, - частила она, - слог хороший, язык прекрасный, хотя и старомодно немного, ну да вы понимаете, этого сейчас никто читать не будет, понимаете? Понимаете, у вас тут приключения, всё так мило – но нет, людям не это сейчас нужно. Напишите что-нибудь про вампиров или про БДСМ.
- Про что?
- А, неважно. До свидания, мсье Вальжан.
Жан Вальжан повесил трубку, слегка разочарованный. Он, в общем, подозревал, что ему откажут, но всё же в глубине души надеялся, что не только ему будут интересны приключения доктора Жака Леру. В конце концов, это был очень хороший и добрый человек, и за весь роман он ни разу никого не убил, даже ужасного монстра, который терроризировал деревню. Монстр тоже никого не убивал, просто был очень страшный и пугал девушек. На самом деле этот монстр влюбился в дочку богатого крестьянина и приходил на неё посмотреть, и только доктор сумел понять, в чём тут дело. Девушка в конце выходила замуж за монстра, который был хоть и страшный, но очень добрый, сильный и много чего умел по хозяйству, а доктор отправлялся путешествовать дальше.
Честно говоря, Вальжану было очень обидно, что его доктор никому не интересен.
При следующей встрече полковник поинтересовался у него, как дела с издательством.
- Отказали, - вздохнул Вальжан. – Сказали, людей это сейчас не интересует, надо писать про вампиров или этот… БМСД.
- Что?
- Не знаю, но говорят, люди этим очень интересуются.
- Дурачьё! – отрезал полковник. – Никогда не слышал ни про какой ДСМБ. Никого это не интересует. Пойдёмте поговорим с ними по-мужски, Вальжан!
- Ну, бросьте, - ответил Жан Вальжан с досадой.
Полковник задумался.
- А знаете, - сказал он медленно, - у меня есть товарищ, который после армии стал издателем. Правда, издательство небольшое, но всё-таки… Гм. Я поговорю с ним.
Он поговорил – Жан Вальжан подозревал, что не просто поговорил, а просто-таки насел на своего товарища – и товарищ согласился издать книгу небольшим тиражом.
Оный тираж смели с прилавков за один день. Люди осаждали книжные магазины, требуя «Доктора Леру». О «Докторе Леру» и его таинственном авторе (Жан Вальжан не решился поставить своё имя на обложке, книга вышла под всевдонимом) писали газеты, говорили по телевизору. «Наше общество соскучилось по милому старомодному чтиву», - говорили в одной передаче; в другой возмущались, что «Доктор Леру» - наивная, оторванная от реальности чепуха, годная разве что для подростков или для романтичных домохозяек.

[Гость]

Исполнение2: 2/?

Издатель примчался к Жану Вальжану домой и чуть не на колени перед ним упал:
- Пишите ещё! Ради Бога, пишите ещё! Мы с вами разбогатеем!
Этот ажиотаж Жану Вальжану не нравился – если он и собирался писать, то вовсе не из-за денег. Раз уж людям нравится его книга, значит, он сумел передать им свою идею – о том, что любовь, сострадание и милосердие должны побеждать эгоизм, нетерпимость и ненависть. Значит, не так уж и чужды эти идеи людям.
В договоре, который он подписал с издательством, было сказано только, что буде новые книги появятся, они будут издаваться только у них, но не было сказано, в какие сроки эти книги должны появляться. Торопиться Жану Вальжану было некуда, тем более, что он не собирался бросать свою основную работу и становиться писателем.
- Ну, какой из меня писатель? – говорил он полковнику. – Писатель – это такой… умный, образованный, информацию собирает. Куда уж мне. Я, может, и не напишу ничего больше.
Тем не менее, полковник достал и приволок ему старинную печатную машинку. Машинка Жану Вальжану понравилась настолько, что он решил всё-таки что-нибудь написать – хотя бы ради того, чтоб на ней печатать. Он любовно вытер с неё пыль, разобрал её, посмотрел, как она устроена, поменял пружины, смазал и водрузил на стол в гостиной. Машинка стояла, как языческий идол, а он ходил вокруг неё и время от времени ударял пальцем по клавише. Клац! – отвечала печатная машинка.
Как-то вечером, когда Козетта уже легла спать, Жан Вальжан ходил по гостиной и думал, о чём, а главное – о ком, будет его следующая книга. Герой и события приходить не желали.
Он вздохнул и выглянул в окно – может быть, герой там его ждёт?
Окна гостиной выходили на стену дома, где расположен был полицейский участок. Хорошо хоть не во двор – во дворе иногда происходили ужасные сцены, он не хотел бы, чтоб Козетта увидела что-то подобное.
В окне, прямо напротив его окна, только пониже этажом, горел свет. Открывался полный обзор на кабинет какого-то полицейского – письменный стол с компьютером и горой бумаг, стулья, неудобные даже на вид, шкаф, кушетка у стены, какие-то плакаты на стенах, вешалка в углу. Вот свет из окна заслонила тень – кажется, это открылась дверь. В кабинет вошёл высокий мужчина в белой рубашке с галстуком и чёрных брюках, с несколькими папками в руках. Он сел за стол и оказался лицом к Жану Вальжану. На вид ему было лет сорок-сорок пять, лицо – суровое, твёрдое, жёсткое. Он разложил папки на столе, включил компьютер и принялся за работу.
«Полицейский, - подумал Жан Вальжан, - а ведь многие не любят полицейских! Сейчас в книгах и фильмах расследование ведут либо нахальные язвительные дамочки, либо частные сыщики – они бывают очень умные, вроде Шерлока Холмса, или не очень умные, но везучие и с большими кулаками. А полиция везде – это помеха, и нужна только затем, чтоб арестовать главного злодея в конце и мешать частному сыщику в процессе. Разве это справедливо? Полиция стоит на страже порядка, защищает нас от убийц и грабителей, у них такая сложная и опасная работа! А про них почти ничего не пишут, а то ещё и пишут про каких-нибудь бандитов, какие они крутые и как здорово обделывают свои преступления, обманывая тупую и продажную полицию. Надо это исправить».
Он продолжал разглядывать полицейского – тот сейчас разговаривал по телефону, прижав трубку плечом и что-то записывая.
«Инспектор… Как же его назвать? Да вот хотя бы инспектор Эмиль Бенуа. Честный, предан своей работе, хороший полицейский. Справедливый и дотошный. Когда у него появляется дело, он в него вцепляется, как бульдог, и не бросает, пока не добирается до самой сути».
Вот и герой! А что с ним произошло – ну, что может произойти с полицейским? Конечно, ему придётся расследовать преступление! Только не убийство – Жану Вальжану жалко было кого-то убивать, даже в книге. Запутанное ограбление – то, что надо.
Наконец-то машинка могла поработать! Он уселся за неё и принялся печатать двумя пальцами, и очнулся только тогда, когда в гостиную вышла растрёпанная со сна и очень недовольная Козетта в голубой пижаме с розовой лягушкой на груди.
- Папа!
- Что, ангел мой?
- Тук-тук-тук-тук бздынь на всю квартиру, вот что!
Он и забыл, что машинка издавала при работе ужасающий шум.
- Извини, малышка. Иди спать. Я просто пишу новую книгу.
- Круто, - угрюмо сказала Козетта, - а я-то думала, тут бои гигантских роботов.
Она ушла спать, а Жан Вальжан опять подошёл к окну. Теперь перед инспектором сидел какой-то плюгавый тип в наручниках – видимо, шёл допрос. Один раз плюгавый попытался вскочить, но инспектор посмотрел на него таким тяжёлым взглядом – даже Жан Вальжан почувствовал, насколько тяжёлый был взгляд – что плюгавый тут же и сел обратно.
«Ему редко приходится вступать в схватки с преступниками, - тут же придумал Жан Вальжан, - они настолько боятся его, что одно его появление наводит на них оцепенение. Он настоящий страж порядка – не множит насилие, а пресекает его!».
С тех пор, как появился герой, книга росла, как живая. Жан Вальжан наблюдал за полицейским в окне – и у инспектора Эмиля Бенуа появлялись всё новые и новые факты биографии. Он был одинок – это можно было понять по тому, как часто он оставался дежурить по ночам и как долго задерживался в дневные смены. Бывало, он оставался в участке ночевать, даже если дежурство было не его – спал на кушетке, согнувшись в три погибели – на этой жалкой коротенькой и узенькой кушетке с удобством мог спать разве что ребёнок. Зарплата у него была небольшая – как-то Жан Вальжан увидел, что инспектор, сидя за столом, раскладывает на несколько стопок купюры, хмурится, перекладывает туда-сюда – явно рассчитывает свой небольшой бюджет.

[Гость]

Исполнение2: 3

Козетта читала новые главы с неменьшим увлечением, чем она читала про доктора. Но как-то раз она расплакалась, отбросила листы и повисла у Жана Вальжана на шее.
- Папочка! – всхлипывала она. – Так его жалко, бедного Эмиля, он такой одинокий, и один всех защищает, а потом приходит домой – и никто его не ждёт, и ему даже обнять некого! Даже кошки у него нет! Папа, придумай, чтоб у него был друг или хотя бы щеночек!
Но Жан Вальжан сомневался, что его инспектора – не у персонажа, а у того, кого он видел в окне – был друг. Поэтому все попытки подружить с кем-то персонажа оканчивались неудачей. Инспектор дружить не желал. «Ничего, - думал Жан Вальжан, - он будет одинокий борец за справедливость. Он о себе не думает, и поэтому не считает, что может быть кому-нибудь интересен, как человек. Он не пытается никому понравиться, у него даже мыслей таких нет в голове. Даже если ему самому кто-то нравится, он не пытается сблизиться с этим человеком, потому, что уверен – он ему или ей не нужен. Тем более, что у всех его ровесников в основном имеется свой круг общения – а вписаться в чужую компанию тем сложней, чем ты старше, особенно – если ты человек резкий, бескомпромиссный и не привык говорить с людьми не по делу».
Однажды инспектор из окна надолго пропал, и Жан Вальжан места себе не находил от беспокойства. Сюжет книги перестал продвигаться вперёд. Он пытался успокоить себя – инспектор всего лишь перешёл в другой кабинет! – но это не помогало, от этого он переживал ещё больше. Как, в другой кабинет? Это его инспектор! По какому праву в другой кабинет? А может, случилось что похуже? Работа полицейского так опасна…
Но как-то вечером, по привычке выглянув в окно и не ожидая увидеть его в кабинете, Жан Вальжан его увидел – там было много людей, полицейских, наверное, люди сидели на стульях, на столе, стояли у стен, а его инспектор, одетый в какое-то поношенное тряпьё, небритый, в кепочке, что-то рассказывал всем этим людям.
«Он работал под прикрытием!» – радостно подумал Жан Вальжан и тут же сел за печатную машинку, которую к тому времени перенёс на кухню – из кухни кабинет инспектора было видно ещё лучше, и так он не мешал спать Козетте.
Он был страшно рад, что инспектор нашёлся, живой и здоровый. Он к нему привязался уже как к родному.
И наконец, поработав под прикрытием, подвергнув свою жизнь множеству опасностей, как реалистичных, так и фантастических, инспектор Эмиль Бенуа раскрыл страшное ограбление, помог воссоединиться влюблённой парочке, а сам, как всегда, остался один. Книга была закончена, Козетта прыгала, как козочка и кричала, что книга ещё лучше, чем предыдущая, полковник хлопал его по плечу и ворчал: «а вы говорили, ДБМС, ДБМС, вот видите, безо всякого ДБМС обошлись!», издатель от счастья прослезился.
Вторая книга имела такой же успех, как предыдущая, хотя критики опять её ругали за фантастичность и оторванность от реальности. А читательницы писали в издательство, требуя передать автору, что они готовы варить инспектору Эмилю Бенуа кофе по утрам, чистить его пистолет и согревать его холодную постель.
«Надо ему сказать» - решил, наконец, Жан Вальжан. Он очень волновался, решившись, наконец, познакомиться со своим инспектором. А вдруг, он окажется продажной шкурой? Или весёлым разбитным парнем? Или выяснится, что на работу он сбегает от сварливой жены и семерых детей в обписаных колготках?
Но он всё-таки взял экземпляр своей книги, подписал её «Уважаемому прототипу от восхищённого автора» и отправился в участок.
- Мне нужно поговорить с одним из ваших инспекторов, - сказал он дежурному сержанту и нахмурился, делая вид, что пытается припомнить имя. – Эээ… как же его звали… Высокий такой, мрачный тип. У него ещё баки такие, - он показал руками, какие баки. – Кабинет у него на втором этаже.
- А, это Жавер. Поднимайтесь по лестнице, и по коридору направо.
- Добрый день, - сказал Жан Вальжан, входя в кабинет инспектора Жавера. Ему тут всё было знакомо до последней детали. Вот и позорная кушетка, на которой бедный инспектор не помещается целиком. Вот и письменный стол, а вот и сам инспектор – за работой, как всегда.
- Присаживайтесь, - отрывисто сказал инспектор, не поднимая взгляда от своих бумаг. – У вас ко мне дело?
Жан Вальжан подтащил стул поближе к письменному столу и сел. Да, стул был настолько же неудобен, насколько ему казалось, когда он смотрел на него из окна.
- Господин инспектор, - вдохновенно спросил он. – Вы читаете книги?
Тут уже Жавер поднял взгляд – глаза у него оказались серыми и цепкими, взгляд впивался в собеседника, как гарпун.
- А в чём дело? – поинтересовался он.
- Я написал книгу, - сказал Жан Вальжан. – Практически о вас. Я вас придумал.
- В самом деле? – ласково спросил инспектор. – А это не вы, случайно, над водами витали?
- Нет-нет, не думайте, что я сумасшедший! Лучше взгляните, - Жан Вальжан положил книгу ему на стол. Взгляд-гарпун впился в книгу и потом опять – в Вальжана. – Это книга – про вас. Я видел вас из своего окна, и вот, так получилось, что вы стали героем моей новой книги.
Жавер посмотрел на окно, потом опять на Вальжана.
- На окно повешу жалюзи, - сообщил он хмуро. – Книгу давайте. Посмотрю, что вы про меня придумали.
- Я к вам ещё зайду, чтобы узнать ваше мнение. Очень интересно будет послушать, что вы думаете и насколько я смог угадать ваш характер.
На лице инспектора появилось выражение, которое можно было растолковать примерно как «так я и сказал вам насчёт своего характера», он хмыкнул и сказал:
- Лучше оставьте свой номер телефона, я позвоню вам, когда буду свободен. Не надо меня от работы отрывать.
«Эмиль сказал бы то же самое» - подумал Жан Вальжан.
Ещё он подумал, что, может быть, в следующей книге у инспектора Эмиля Бенуа всё-таки появится друг.

[Гость]

автор, это же невероятно прекрасно!
у меня прям фиииилз со всех сторон!
чудесный до мимимишности фик, после такого хочется читать джен!

косноязычный заказчик

[Гость]

Заказчик, мимими! спасибо! очень рада, что вам понравилось!

[смайлинг серпент]

автор 2, это потрясающе и очаровательно, аааааааа пишите дальше

[Regis]

чудесный фик!

[Т*Черть]

Автор 2, прекрасный фик! Можно я буду вас любить?

[Гость]

замечательный фанфик)))))))

[Гость]

жан чемодан, Regis, Т*Черть, Гость, спасибо, очень рада, что вам понравилось!
автор

[палпатинкос]

А продолжение(((

[stummenpack]

унякался до недееспоспобности.

[Гость]

Это прекрасно. Чудная ехидная Козетта, чудный полковник, чудный Жавер. Автор, вы золото.

- Отказали, - вздохнул Вальжан. – Сказали, людей это сейчас не интересует, надо писать про вампиров или этот… БМСД.

Я слышу здесь голос, защищающий джен.

- Тук-тук-тук-тук бздынь на всю квартиру, вот что! Он и забыл, что машинка издавала при работе ужасающий шум. - Извини, малышка. Иди спать. Я просто пишу новую книгу.- Круто, - угрюмо сказала Козетта, - а я-то думала, тут бои гигантских роботов.

Уии!

- Я написал книгу, - сказал Жан Вальжан. – Практически о вас. Я вас придумал. - В самом деле? – ласково спросил инспектор. – А это не вы, случайно, над водами витали?

Уии!

[Гость]

палпатинкос, а вот нету.

svora, ы!

Это прекрасно.

Спасибо!!

Я слышу здесь голос, защищающий джен.

Не, это намёк на суперпопулярные "пийсят оттенков серого" а вообще, я слэшер.

[jester_klo]

Чудесно ))

[DreamTheCyanide]

Автор 2, спасибо вам за такую прелесть!

[Баис]

О, автор два, чудное какое исполнение))) Спасибо огромное)
И полковник Понмерси, как же я люблю полковника Понмерси, хорошо, что он у вас жив-здоров)))

- Дурачьё! – отрезал полковник. – Никогда не слышал ни про какой ДСМБ. Никого это не интересует. Пойдёмте поговорим с ними по-мужски, Вальжан!

Однажды инспектор из окна надолго пропал, и Жан Вальжан места себе не находил от беспокойства. Сюжет книги перестал продвигаться вперёд. Он пытался успокоить себя – инспектор всего лишь перешёл в другой кабинет! – но это не помогало, от этого он переживал ещё больше. Как, в другой кабинет? Это его инспектор! По какому праву в другой кабинет?

А читательницы писали в издательство, требуя передать автору, что они готовы варить инспектору Эмилю Бенуа кофе по утрам, чистить его пистолет и согревать его холодную постель.
«Надо ему сказать» - решил, наконец, Жан Вальжан.

- В самом деле? – ласково спросил инспектор. – А это не вы, случайно, над водами витали?

Жавер посмотрел на окно, потом опять на Вальжана. - На окно повешу жалюзи, - сообщил он хмуро.

а продолжение будет?

[Гость]

Lucky Jack, DreamTheCyanide, спасибо!

Баис, спасибо!

И полковник Понмерси, как же я люблю полковника Понмерси, хорошо, что он у вас жив-здоров)))

Я тоже! Безумно жалко его, когда читаешь, как он в церкви стоял, на Мариуса смотрел и плакал, и как Жильнорман прятал его нежные письма ((. Вот хоть тут у него всё хорошо будет. %)

а продолжение будет?

Неа... Но я знаю, что когда Жавер книгу прочитает, он позвонит Вальжану, позовёт его куда-нибудь и два часа без перерыву будет вещать на тему: "вы всё неправильно написали, расследование на самом деле ведётся вот так, так и так, за вот это отвечают совсем другие люди, а вот это ваще по-другому". %)

[Гость]

Мне есть что сказать автору исполнения номер два.
Во-первых, ужасно уютная атмосфера рассказа. Полковник такой старомодно-неуклюжий, очень трогательная дружба с Жаном. Ехидные намёки по отношению к современной книжной индустрии заставили подленько хихикать.

за чтением этой самой его тетради

"Эта самая его тетрадь" мне кажется несколько неуклюжей. Чистое ИМХО.
Тёплый ламповый идеалист Вальжан, не желающий вступать в гонку за прибылью, думающий о том, как хорошо, что Козетта не видит мерзостей во дворе. И снова критика нравов общества.

буде новые книги появятся, они будут издаваться только у них,

Как-то меня смутил этот кусок.

может быть, герой там его ждёт?

где расположен был полицейский участок.

А здесь меня смущает порядок слов. Но, собственно, смутил он после того, как я полчаса пыталась настроить трезвый взгляд без сердечек.

В окне, прямо напротив его окна,

Вот иногда у вас повторы по делу, сразу видно - приём. А иногда они смущают.

стулья, неудобные даже на вид,

Детали, что со мной делают детали!

Когда у него появляется дело, он в него вцепляется, как бульдог,

жалкой коротенькой и узенькой

Сюда бы запятые. жалкой, коротенькой и узенькой,

неменьшим

А сюда бы пробел.
Трогательная Козетта, которая по доброте душевной предлагает подарить инспектору котёнка.

интересен, как человек

Как, в другой кабинет?

А здесь запятая не нужна.
В общем, это ужасно мило, трогательно и чудесно.

[Гость]

Гость в 18:10
Ой, что ж я, дуро такое, вам не ответила! Прочитала коммент, поулыбалась счастливо, а ответ не написала; исправляюсь!
Спасибо большое за такой подробный коммент, особенно на то, что заметили ошибки и указали на них! За это вообще поклон вам ))!

[Гость]

Хех, да не за что.
Раздающий фидбек читатель.